Рожденная в СССР
Даже передвигаясь уже два года на костылях, она считает себя счастливой
Судьбы
С этой удивительной женщиной мы познакомились в 1988-м в Афганистане. Тогда она служила инструктором агитотряда в Шинданде – вместе с солдатами в сопровождении бронетехники ездила по кишлакам, раздавая «гуманитарку». Когда мне предложили съездить с ними, это был ее 208-й рейд.
«Не стреляйте! Это мирная колонна. Мы везём вам продукты и керосин. Не стреляйте!» — эти слова на дари, раздававшиеся из громкоговорителя «автолавки» при подъезде в кишлаку где-то под Гератом, помню, тогда поразили больше всего. Как и сама раздача гумпомощи — под стволами танков и бэтээров, взявших кишлак в кольцо и в любую секунду готовых открыть огонь. В Союзе тогда Афганистан представляли по-другому.
Мавлюда до этого работала инструктором Душанбинского горкома комсомола. Была идеалисткой: «Замучала бумажная работа, бесконечные отчеты, справки». Вот и напросилась в Афганистан. К нашему приезду пробыла там больше года. «Иногда оглядываюсь назад — Боже мой, как же я смогла все это пережить?» — призналась она мне тогда. Но ни о чем не жалела: «Только иногда мечтаю вырваться домой на пол-часика, убедиться, что там все нормально, — и обратно. А то ведь даже не позвонишь».
Потом мы улетели в Москву, а она осталась — «Интернациональный долг». В «Собеседнике» вышел материал, и больше мы не виделись. До меня лишь доходили слухи, что ей страшно везло — в один из рейдов колонна агитотряда попала в засаду, большинство солдат, сопровождавших их БТР, погибли, а ее «лишь» контузило. Потом она спаслась из падающего горящего самолета. Месяцы госпиталей, орден «Знак Почета»… А потом СССР распался, и больше я о ней не слышал.
И вот не так давно в Фейсбуке – спасибо соцсетям! — натыкаюсь на знакомое имя. Но уже с отчеством — Мавлюда Тешабаевна Турсунова. И место работы — Душанбе, директор школы №6 Минобороны России. Списались – точно она. Договорились встретиться.
Мы не виделись 29 лет, но я сразу ее узнал. И сегодня она остается ослепительной восточной красавицей. С собой «на встречу с журналистом из Москвы» пригласила двух лучших подруг. И дочку Малику, такую же красавицу.
— Мавлюда, а вы совсем не изменились, даже не верится, — режу правду-матку.
— Если бы, — смеется. — Я сюда сейчас на такси ехала, водитель скорость прибавил, а я ему — «Тише, пожалуйста, мне ещё Маликашу надо замуж выдать». Это раньше я совсем отчаянная была, оглядываюсь назад — как будто все не со мной было.
В день нашей встречи мы с местными коллегами ездили на Нурекскую ГЭС, что в 50 км от Душанбе, и на встречу немного опоздали. А потому я не сразу заметил костыли, которые высовывались из-под стола. Перехватив мой взгляд, Мавлюда пояснила:
— Это результат той кастастрофы. После травм рушится голеностопный сустав. Недавно сделали КТ, через 4 месяца намечено повторное. Заменили сустав, добавили коллапан, пытаются сохранить подвижность голеностопа, но гарантий нет. Но вы же меня знаете: два года работала на костылях, — и бегала, и плясала. В общем, все будет хорошо!
То, что она рассказывает про тот роковой день, сегодня может показаться невероятным. Тогда же это был повседневный рядовой эпизод, без высоких слов о героизме.
— Май 1988-го. Мы вылетаем из Кабула, Ан-26, на борту 12 человек, как положено, все с парашютами. Перед самым взлетом подсел тринадцатый. Я еще подумала – счастливое число, я же родилась 13 октября. Обычно тринадцатого не брали. Самолет начал набирать высоту, и вдруг что-то произошло – то ли стингер, то ли возгорание двигателя, не знаю. Летчики умудрились как-то сесть – уже за полосой, за забором. А вокруг — минное поле, так тогда на всех афганских аэродромах было. И командир экипажа, капитан, всех нас вывел. Я узнавала — он погиб потом, в другом полете. А тогда, помню, я сильно хромала, но о враче и мысли не было. Выбрались — нас собрали, опять привезли на аэродром и отправили другим бортом. Если бы я не улетела в ту ночь, никогда бы потом в самолёт не села.
Когда прилетели в часть, она ещё сама дошла до модуля. Стресс. Постучала. Открыла подруга Наташа. Было 3 часа ночи. Ешё чай пили. Всё началось наутро. Страшная головная боль, рвота. Увезли в госпиталь. Черепно-мозговая травма. Но она выкарабкалась. Лечилась уже в Союзе.
— Мавлюда, у меня есть товарищ, который тоже несколько лет провёл в Афганистане, и он считает, что все это было напрасно. А вы как думаете?
— По-моему, это уже не тема для обсуждения. У каждого свой взгляд, и что случилось — то случилось. И все равно это были лучшие годы и лучшие люди. Помню, мне с ташкентской пересылки солдатик как-то привез засушенный цветок, так я его до сих пор храню. А сейчас девчонкам по 100 роз дарят, а они не ценят. Наверное, я бы туда и второй раз поехала. Но опять же, сейчас бы сильно о дочери подумала. Маликаша — моя принцесса, вся моя жизнь. В мае ей 20 лет. Я же всегда о дочке мечтала, первое, что сделала, прилетев в Кабул, — купила в дукане детское платьице. Но бог мне дал ее только в 35 лет. Может, еще и потому я ее так безумно люблю. Только вот думаю иногда — нельзя ограничиваться одним ребёнком. Жаль, у меня жизнь так сложилась.
В их семье детей было пятеро. Как с гордостью говорит Мавлюда, родители воспитали их советскими людьми — ее старший брат женился на украинке, средний – на таджичке, младший – на осетинке. «Так что у нас полный интернационал» (смеётся).
— Мои родители – мой идеал. В 1942-46 годах они работали в Афганистане, но никогда не рассказывали нам об этой части своей жизни. У нас была очень дружная семья, на праздники родители всегда собирали друзей, соседей, все выносили на стол приготовленные угощения – плов, тазы с оливье и винегретом, угощали друг друга. Господи, где сейчас все это?! В доме постоянно было много гостей, и когда они поднимали тост и чокались, всегда завершали дружным «Ура!».
А потом оказалось, что родители были разведчиками. Маму и папу только после распада СССР рассекретили. У папы псевдоним Салават был, а у мамы Азиза. Папа давно умер, а маме сегодня 95, и она, наверное, единственная, кто до сих пор платит партийные взносы — у нас ещё ячейка КПСС осталась. Она удивительный человек. Министр обороны России как-то подарил ей тяжеленную скульптуру «Родина-мать», так она в Душанбе ее на себе тащила. Как я ни пыталась помочь — ни в какую. Понимаете, ей этот подарок важен был. И до сих пор ребята из СВР ее поддерживают, со всеми праздниками поздравляют, молодцы.
— А как после Афганистана сложилась ваша судьба?
— Работала в местных органах власти. А потом пригласили стать директором школы, и вот здесь я уже 16 лет. Учатся у нас в основном дети военнослужащих и гражданского персонала 201-й российской базы, ГПС ФСБ России и сотрудников посольства. Но есть и местные – дети сотрудников министерств и ведомств Таджикистана. Мне кажется, они все такие чудесные – мы и фестивали дружбы проводим, и «Зарницу», и смотр строя и песни ко Дню Победы, ребята в «Юнармию» вступают, будут нести вахты памяти. В общем, у нас много всего того, что объединяет и сплачивает людей, учит уважать и друг друга, и свою страну.
Поверьте: таких школ, как наша, больше нет, она самая-самая, не зря выпускники потом приходят ещё много лет. Для многих это второй дом, не зря Маликаша меня даже ревнует к школе.
И для военнослужащих у нас сегодня отличные условия созданы, когда приходит время в Россию уезжать — жены плачут. Жильё — нормальное, квартиры обставлены, садики отличные. Но главное — атмосфера.
— А какое отношение сейчас к русским в Таджикистане? Язык не притесняют?
— Да что вы?! Прилетающие к нам из России часто удивляются: «Никогда не скажешь, что вы таджичка, акцента совсем нет». А чего удивляться — раньше мы все здесь такие были. А потом развал Союза, гражданская война. И русские стали уезжать – от всех ужасов кровавой междуусобицы, от того, что не было элементарных удобств — света, газа, тепла. Скольких я провожала и как тогда плакала… Сейчас все меняется. Тяга к русскому языку огромная. Русских школ и детсадов полно, проблема с кадрами. В прошлом году вот 30 учителей из России приехало, их распределили по всей стране. И условия хорошие, и зарплата приличная, но кадров катастрофически не хватает, особенно тех, кто преподает профильные науки на русском – физику, химию, биологию. Надеемся, со временем их станет больше.
Несмотря на травму, она пытается танцевать, подпевает с подругами артистам на сцене, часто хохочет – редкого позитива человек. А когда музыка умолкает, вдруг признается:
— Знаете, я пережила две страшные войны, но так жизнь люблю. И главное — у меня столько друзей, такие подруги. Прилетаю недавно из ЦИТО, они к трапу лимузин подогнали — просто чтоб настроение мне поднять. А сколько еще у нас отличных людей – всех не перечислишь. Так что я такая счастливая… Жаль только время очень быстро летит.
Игорь Черняк
Pressa.tj Бохабар аз гапи ҷаҳон бош!
Следите за нами в социальных сетях Telegram, Facebook, Instagram, YouTube
Все комментарии